Зов плоти

 

С тёщей у Андрея постепенно сложились нормальные, даже дружеские отношения. Сегодня готовясь поужинать, Андрей с Зоей накрыли на стол и пригласили Нину Васильевну. Поболтали о том, о сём, а затем слово за слово она рассказала Андрею всю свою нелёгкую жизнь, о том, как ей не повезло с мужчинами, как трудно было одной растить Зою. Нет, она не винила всех мужчин подряд, но ей попадались не самые лучшие. А может, и сама она была не слишком уживчива, слишком требовательна в молодости. Быть бы ей чуть помягче, да поумнее, может быть жизнь и сладилась бы. Но мудрость и трезвость оценок пришли к ней слишком поздно, когда жизнь уже почти прожита. Вот и осталось ей греться возле чужого счастья, возле дочери с мужем, да внучки. Но и это позднее осеннее тепло радовало её душу. Она видела, что Андрей и Зоя любят друг друга, что Катя привязалась к своему новому папе, а он подружился с приёмной дочкой. Одно только тревожило её - как долго продлится их безмятежная счастливая жизнь, прочно ли всё это? И всё же надежда впервые поселилась в её сердце. Надежда, что всё обойдётся, и что все беды обойдут их стороной.

Зоя же просто купалась в счастье. Домой она летела как на крыльях. Ей хотелось поскорей увидеть добрые глаза Андрея, его улыбку, услышать его мягкий баритон. А ещё ей хотелось побыть с ним вдвоём, почувствовать его крепкие мужские объятия, растаять в его ласковых руках, отдаться ему бездумно, трепетно, самозабвенно. А потом родить от  него сына  и привязать Андрея к себе на век,  на всю оставшуюся жизнь, чтоб не ушёл, не бросил, чтобы любил всегда... Вот только с сыном пока не получалось и это тревожило Зою, вносило неуверенность в её будущее.  Если не будет сына, Андрей может разочароваться в ней. Вдруг он разлюбит её? Ему хочется иметь своих детей, иметь полноценную семью. Чтобы был детский шум в доме, чтобы можно было играть, заботится, ласкать своё дитя - этакого озорника-карапуза. Верно говорят в народе, что если к тридцати годам дом не наполняется детскими голосами, то к сорока он наполнится кошмарами. Конечно, у неё есть Катя и кошмаров не будет, но достаточно ли Андрею одной приёмной дочери? Нет, она просто обязана подарить ему сына, иначе её может постичь участь первой жены Андрея - Ольги.

Зоя вздохнула, разбирая постель, и легла, поджидая Андрея. Он заканчивал вечерний туалет.

И вот он вошёл. Взглянул на неё своими большими карими глазами, скинул халат и лёг рядом поверх одеяла.

- Включи, пожалуйста, рефлектор, зайчонок.

Зоя привычно щёлкнула выключателем на стене. Включились инфракрасный и ультрафиолетовый светильники. Их обнажённые тела почувствовали тепло, исходящее от аппарата, укреплённого на потолке. Минут пять они лежали неподвижно. Андрей молча почёсывал яички, поглаживал живот и, наконец,  повернулся к Зое.

- Давай побалуемся, зайка. Ты будешь сопротивляться, а я попытаюсь овладеть тобой. Мне нравится, когда женщина сопротивляется. Меня охватывает азарт, страсть и желание усиливается многократно.

Зоя улыбнулась и, смеясь, как тигрица набросилась на Андрея. Несколько минут они боролись, катаясь по кровати. Андрей кряхтел и приговаривал:

- Всё равно ты станешь моей!..  Ах ты, проказница! Ты за что это меня хватаешь? Ну, погоди! Сейчас как задолбаю тебя, затискаю!

И он, закинув руки Зои за голову, наконец, овладел ею. Его мощный фаллос с трудом протиснулся между её бёдер. Зоя напряглась, пытаясь зажать его, но это не помогло. Он был твёрд как резиновая дубинка и упорно продвигался вперёд. Стало немного больно, и она расслабилась. Андрей тут же воспользовался этим. Потом замер и стал горячо целовать жену. Она отвечала ему тем же. Руки её непрерывно гладили его могучую спину, а кровать стала покачиваться от мощных размеренных толчков. Всё быстрее, быстрее и, наконец, заходила ходуном. Зоя запрокинула голову и вся отдалась блаженству близости. Тело её подёргивалось сначала чуть-чуть, потом сильнее и, наконец, затрепетало в оргазме. Это было похоже на штурм цитадели! Всё слилось в упоительном экстазе. Зоя застонала, мышцы её лона сжались, и она ощутила лёгкие схватки, как будто готовилась родить. В это время Андрей судорожно стиснул её в своих медвежьих объятиях и заскрипел зубами. Он всегда скрипел зубами пред эякуляцией.

Потом они долго лежали, обняв друг друга. Дыхание постепенно успокаивалось, реальность возвращалась и, наконец, они поняли, что им жарко.

- Выключи рефлектор, - попросил Андрей.

Зоя протянула руку и нажала выключатель. Они лежали рядом, раскинувшись на кровати, довольные и усталые.

- Тебе было хорошо со мной, Энди?

- Ооо! Я был в раю! Я погрузился в нирвану… Однако надо бы помыться. А ты, зайчонок, полежи на животе и приподними таз. Тогда вероятность забеременеть будет больше.

Андрей накинул халат и вышел. Зоя осталась одна.

"Господи, помоги мне! Дай мне ребёнка! Ну что тебе стоит? Ведь ты всемогущ. Для тебя это такая малость! Сделай так, чтобы Энди был мною доволен. Пошли ему сына".

Она лежала грудью на одеяле, поджав под себя колени, и с губ её слетали слова молитвы. Она молилась впервые в жизни. Только теперь она заметила, как всё изменилось. Кто бы мог подумать, чем кончится случайная встреча с Андреем? Кто бы мог предвидеть, что через два с половиной месяца Энди будет жить у неё и станет самым любимым человеком на свете, и что после близости с ним, она будет молить бога о сыне.

Дверь отворилась и на пороге появился Андрей.  Зоя быстро нырнула под одеяло. Он лёг рядом и обнял её - такой прохладный, свежий, приятный. От него пахло ароматным шампунем.

- Спи, зайчонок, всё будет хорошо.

- Я тут молилась без тебя... Может быть, бог услышит мою молитву и пошлёт нам сына?

- Ты веришь в бога? - усмехнулся Андрей.

- Не знаю.  Раньше я об этом не задумывалась, а теперь готова поверить. Боюсь тебя потерять. Боюсь, что у меня не будет больше детей.

- Брось. Ерунда. Если есть сомнение, то надо обследоваться. Всё в наших руках. Не даром существует пословица: "На бога надейся, а сам не плошай". А вообще вера делает человека наивным. Верующий говорит: "На всё воля божья. Молитесь, и бог всё вам даст". Атеист же не уповает на милость божью. Он говорит: "Познай мир и сам измени его так, как тебе надо". В какой-то мере человек  сам властелин природы.  Но с другой стороны, он подчинён силам природы и не может их игнорировать. И это рождает двойственность в душе. Эта двойственность у разных людей проявляется по-разному. Она не постоянна. В детстве, в юности, когда знаний и умения мало, всё окружающее предстаёт как загадочный таинственный мир, и в бога поверить легко. Но по мере накопления знаний и опыта, человек постепенно отходит от бога, начинает сомневаться в нём, критически относиться к тому, что ему внушали с детства. Однако далеко не всем удаётся этот критический анализ, и многие до конца дней своих остаются в плену иллюзии о божественном творении и божественном промысле. Им просто не хватает знаний, а то и смелости, чтобы отказаться от бога. И тут им надо помочь.

- А зачем? - спросила Зоя. - Пусть они и дальше пребывают в своём иллюзорном мире. На бытовом уровне у них хватает ума, чтобы надеяться на себя, а не на бога. А в мировоззренческом плане бог им не мешает. Как знание чего-то прекрасно уживается с незнанием остального, так и разум человека может прекрасно ужиться с иллюзиями. Многие великие учёные прошлого были верующими, но это не мешало им делать великие открытия.

Андрей задумался.

- Это хорошо, когда вера не мешает познанию, когда вера и знание мирно уживаются в одном человеке, а не противостоят друг другу. Но бывает, что вера мешает познавать мир, запутывает, затуманивает сознание человека и он растрачивает свои духовные и физические силы впустую, без всякой пользы для себя и окружающих. Вера в бога вынуждает его бесплодно тратить время на молитвы, посты, запрещает работать по праздникам, а их у церкви немало! По-моему церковь - это хорошо продуманная система эксплуатации религиозных чувств верующих и ничего больше. Священники облачены в дорогие, расшитые золотом сутаны, живут в достатке и роскоши. Как совместить это с их проповедями об укрощении плоти, об аскетизме, главенстве духовного над материальным? Кто из них, кроме Христа, ходил по стране в рубище и принимал мучения во имя спасения рода человеческого? Нет таких! или почти нет! Чем выше сан духовного лица в церковной иерархии, тем он богаче, тем менее близок он и доступен простому народу, пастве. Никто из них не хочет ходить босым и нести слово божье. Обяжи их это делать, потребуй от них христианской скромности, аскетизма и все они тотчас разбегутся. Ничего не останется от христианской веры. Хорошо требовать аскетизма и самоотречения от других верующих, но не от себя самого.

- Тут ты, по-моему, немного перегнул, Энди. Конечно, священнослужители живут неплохо.  Любят роскошь, богатство. Но кто их не любит? Разве мало богатых людей кроме священнослужителей? И грех ли это? Просто они такие же люди как все и делают свой бизнес. Богатство их одежд и богатство храмов нравятся верующим. Они любуются этим богатством, красотой, роскошью. А без денег красоту не создашь. Посещая церковь, они как бы тоже приобщаются к этому богатству, к этой культуре. Так, что здесь имеет место вполне разумная эксплуатация чувств верующих, тем более что насильно деньги у них никто не отнимает и верить не заставляет.

- Согласен. Это лучше, чем примитивный обман, надувательство со стороны какого-нибудь жулика - предпринимателя. Но это утончённый, изощрённый обман! Ведь кроме сказок о боге, о загробной жизни, на верующих ещё оказывается и моральное давление, заставляющее их делать пожертвования.

- Моральное давление оказывается не только на верующих. Сколько у нас всяких благотворительных фондов, поддерживающих искусство, спорт, пожилых людей, детей-сирот, больных и так далее? И все эти фонды оказывают моральное давление на меценатов, предпринимателей, заставляя их раскошеливаться. Церковь здесь не исключение. Я думаю, что в этом нет ничего дурного. Религия - часть нашей культуры и к храмам надо относиться как культурным ценностям. Это наша история. И многие верующие - не такие уж и верующие! Они считают себя верующими, ходят в храмы, но в жизни ведут себя как атеисты. Они надеются на себя, а не на бога и добиваются всего сами, упорным трудом, разумом, знаниями. А церковь - это так для души. Разве тебе, Энди, не хочется иногда покаяться в грехах, помолиться?

- А у меня нет грехов.

- Позволь мне в это не поверить. Ты просто забыл. Покопайся немного в памяти и обязательно вспомнишь.

- ...Да... Ты права... Однажды, ещё в школе, я струсил, когда увидел, как подростки избивают какого-то первоклассника. Я не нашёл в себе сил заступиться за него. Я сам был хилым и слабым. Заступился другой парень, а мне стало стыдно.

Зоя задумалась.  - Я тоже помню за собой грех, и не один. Уже то, что я живу с тобой, с женатым мужчиной - грех по церковным законам.

- Это по церковным законам, а по законам совести - мы не делаем ничего дурного. Мы любим друг друга и мы счастливы. Я понял, что никогда не любил Ольгу по-настоящему. Она нравилась мне как женщина, но духовной близости у нас не было. И она не любила меня, а вышла замуж потому, что боялась одиночества. Ей тоже нужен был друг. С тобой у меня всё иначе. Я узнал настоящую любовь и больше не хочу, не могу жить без тебя.

- Я тоже. Я ощущаю нас как одно целое, как единый организм, и потому мне не стыдно обнажать своё тело и отдаваться тебе. Я радуюсь каждой нашей близости, нашим объятиям, поцелуям. Я радуюсь, что ты есть и что ты рядом. Но мне не нравится твой воинствующий атеизм. Что плохого в вере, если она помогают людям жить, вносит успокоение в их души, даёт надежду на загробную жизнь, а заодно учит поступать в соответствии с нормами морали и нравственности? Я не вижу в этом ничего плохого.

- ... Я не воинствующий атеист и не борюсь с религией. Я просто не хочу быть обманутым. Я не хочу утешать себя сладкой ложью о царствии небесном. Мне это не нужно.

- ... Конечно, ты сильный человек. Сильный и гордый. И ты занят интересным делом. Ты материалист, служитель науки, истины. Тебе бог не нужен и ты его отвергаешь. Но когда-нибудь и ты станешь старым и больным. Конечно, я не желаю тебе этого, но это неизбежно. Где тогда возьмёшь ты силы для жизни, чем утешишь себя, успокоишь?

- ... Не знаю... Не знаю чем, но только не сладкой мыслью о загробной жизни. Наверное, я успокою себя тем, что не зря пришёл в этот мир, не зря прожил жизнь, что я много работал и многое успел сделать. Что принёс пользу людям и оставил след в науке. Тем, что мои дела переживут меня. Они будут бессмертны, а в них моя душа. Значит, бессмертна и она. Я думаю, что сумею умереть настоящим мужчиной.

- Может ты и прав... Дай бог, чтобы всё так  и было. Чтобы мы оба дожили до старости, согревая друг друга. Но всё равно кто-нибудь умрёт первым, а кто-то останется один. Кто тогда поддержит его, если не бог?

- Тогда наши дети поддержат оставшегося.

- Это было бы прекрасно, но если они вырастут грубыми материалистами, вряд ли у них найдётся достаточно душевного тепла, такта, умения поддержать своих старых родителей.

- Материалист не обязательно должен быть грубым. Он может быть вполне чутким и отзывчивым человеком, но без предрассудков, без суеверий.

- Да, конечно. Так же как не всякий верующий - порядочный человек. Будем надеяться, что наши дети не вырастут грубыми и чёрствыми эгоистами. Что их души будут открыты для добра, а верующие они будут или нет - это не важно.

Зоя обняла и поцеловала Андрея, прижалась к нему и замолчала. Так они и уснули обнявшись.