Банька

 

После обеда, немного отдохнув, Георгий с Сергеем занялись банькой. Вскоре над банькой уже вился дымок, а Георгий Евгеньевич колдовал внутри. Он никому не доверял это хитрое банное дело. Тут требовалось не только создать нужную температуру, раскалить каменку, но и обеспечить приятный смолистый запах дров, горячих прокопченных досок, распаренных берёзовых веников и дыма. Он обдал стены горячей водой, нагнал пару и дыму, а затем, закрыв двери и форточки, вышел на пирс подышать свежим воздухом. Тут-то он и увидел своего соседа, Михаила Александровича.

- С приездом вас, Георгий Евгеньевич.

- Здравствуйте, здравствуйте, Михаил Александрович! Давненько не виделись.

- Да. С прошлой осени. А я смотрю, над банькой дымок вьётся и "птичка" ваша на площадке стоит. Ну, думаю, значит, хозяева пожаловали. Дай, думаю, загляну. С утра-то я на рыбалке был, а потом вздремнул пару часиков после обеда и не видел, как вы прилетели.

- Заходите в гости, Михал Александрович. Может, в баньке помоетесь? Она уже почти готова. Сейчас проветрим и порядок!

- Спасибо, не откажусь. Баньку я очень уважаю. Только топить её одному больно хлопотно, да и мыться скучновато. А за кампанию я с превеликим удовольствием.

- Тогда берите бельё и приходите. А потом поужинаем вместе.

- Спасибо, спасибо. Дай вам бог здоровья. Я сейчас.

Пока Георгий и Михал Александрович парились, Сергей, Валера и Саша играли в волейбол, а Рита с Женей и Юлей хлопотали по хозяйству. Потом подошла очередь женщин.

- Мужчины, - строго сказала Рита, - на пирс, чтоб не ногой! Не мешайте нам купаться.

Через десяток минут распаренные, смеющиеся Рита, Женя и Юля выскочили из бани на пирс в чём мать родила и с визгом кинулись в воду. Поплавав минут пять, они снова пошли мыться. Ребята играли в волейбол и следили, чтобы в окрестностях не было посторонних.

Вымывшись и накупавшись, женщины ушли в дом, уступив место Сергею, Валере и Саше.

Когда Александр вошёл в парную, горячий влажный воздух, напоённый запахами дыма, копчёных досок, веников и пара, ударил ему в нос. Запах был очень приятный и Саша с удовольствием вдыхал необычный аромат. В начале ему показалось, что в бане слишком жарко, но через несколько минут он уже привык к высокой температуре и Сергей потащил его на полог. Тощий Валера был уже там. Облив раскалённую каменку водой и поддав пару, Сергей присоединился к ребятам. У Саши глаза полезли на лоб и он рванулся вниз.

- Лежи, лежи! - удержал его Сергей. - Скоро привыкнешь.

Александр лёг рядом с Валерой на горячие доски полка, а Сергей стал хлестать их обоих большим берёзовым веником. Необычное блаженство охватило тело. Волны горячего пара и мягкие удары веника по спине, по ягодицам, по бёдрам, вызывали в душе какую-то приятную щекотку. Хотелось лежать так вечно, вдыхать горячий ароматный воздух и ни о чём не думать.

- Поворачивайтесь на спину! - скомандовал Сергей.

Ребята перевернулись и берёзовый веник вновь зашлёпал по их впалым животам, узким грудям и тощим бёдрам. Через десять минут они, красные как варёные раки, выскочили на пирс и сходу бросились в прохладную воду озера. Необыкновенная лёгкость охватила всё тело Саши. Голова слегка кружилась и он испытывал состояние близкое к невесомости. Сергей стоял в дверях бани, дыша свежим воздухом и ожидая, когда детвора накупается.

Потом они снова зашли в парную, выпили по кружке кваса и стали парить Сергея, нещадно нахлёстывая его двумя вениками сразу. Тот, кряхтя от удовольствия, подставлял то грудь, то спину, то бока. Затем все вместе голышом ещё раз искупались в канале и надев чистое бельё, вышли из бани. Саша был в восторге от русской парилки. Весь его организм испытывал приятную лёгкость и свежесть. Кожа дышала всеми своими порами, а в голове была необыкновенная ясность.

- Мужчины! Давайте к столу! - позвала Рита.

В гостиной уже сидели Георгий Евгеньевич, Михал Александрович и вся женская половина дачников. На столе стояла начатая бутылка коньяка, а Рита подавала горячие шашлыки.

- Сергей, присоединяйся к нам, поддержи кампанию, - пригласил Георгий, - а то женщины от коньяка отказываются. Вот, познакомься с нашим соседом, Михаилом Александровичем. Я ему всё рассказал о тебе, о Юле и о Саше.

Студент не заставил себя долго упрашивать. Георгий наполнил рюмки и произнёс тост:

- Предлагаю, друзья, выпить за нашу встречу, за нашу дружбу и за всё хорошее.

Мужчины подняли рюмки и чокнулись.

- Господи благослови! - произнёс Михал Александрович. - Прости наши души грешные! - И опрокинул рюмку.

Сергей и Саша удивлённо взглянули на него.

- Чего это он? В бога верит? - тихонько спросил Саша у Юли.

- Наверное, верит, - ответила Юля, пожав плечами.

- Хм! Взрослый, а в сказки верит! - не удержался Александр от комментариев.

Михаил Александрович внимательно посмотрел на него.

- Вижу, молодёжь не одобряет мои религиозные чувства?

- Ну, что вы, дядя Миша, - заволновалась Юля, - это ваше личное дело. Никто никого не осуждает.

- Да нет. Я же видел, как Саша на меня глянул. Но я не в обиде. Я его понимаю.  А вот ему меня понять трудно... А, хотите, расскажу вам, как я стал верующим?

Александр пожал плечами, но Рита поддержала гостя.

- Да, да, расскажите, пожалуйста. Это очень интересно.

- Ну, если молодёжь не возражает...

И Михаил Александрович начал свой рассказ.

- Верующим я стал уже под старость. Когда мне стукнуло 60. А до этого был как все. Не то чтобы совсем атеистом, но религия мало меня интересовала. В молодости не до спасения души было. Грешил я, и не мало. Словно бес какой во мне сидел. Всё суетился, всё хотел что-то кому-то доказать. Ершистый был, задиристый. Ни в чём не мог никому уступить даже самую малость. Самолюбие не позволяло. Деньги любил и женщин, и выпить был не дурак. И надо сказать, везло мне. И денег было немало и женщин хватало, только не сложилась однако жизнь. Обе жены - красавицы ушли от меня. Грубоват я был и самолюбив страшно. Чуть что не по мне, дверью хлопну и в загул! Хотел чтобы всё всегда по-моему было. Прав, не прав - неважно. Дети росли, а я их не замечал. Крутился, вертелся, всё побольше взять от жизни хотел, и не заметил, как молодость-то прошла! Со второй женой, Леной, семнадцать лет мы прожили, а в 52 года решил я, что не догулял ещё, не всех женщин попробовал. И понесло меня опять! Дома неделями не был. Молодую жену себе нашёл, 27-ми летнюю. Только силы-то были уже не те. Прожил с нею месяц, чувствую, что сдавать стал.  Сердце стало пошаливать, да и по мужской части осечки пошли. Тогда я снова к жене решил вернуться, а она возьми да и выгони меня! На развод подала. Я опять к молодой жене. А та мне и говорит:

"Всё, дядя Миша.  Кончилась наша любовь.  Не пара мы с тобой. Мне старые, да больные не нужны. У меня не дом престарелых".

Тут только я понял, что жизнь-то к закату клонится, а ни семьи, ни детей у меня нет. Вернее, дети-то есть, да не нужен я им! Ничего я им в жизни не дал. Не замечал их. И впервые мне страшно стало. Как жить дальше? Чем жить? Кому я нужен? И стал я ездить по городам, искать где бы пристроиться, якорь бросить. А работал я шофёром. Шофёры - народ дружный, своих завсегда выручат. Нашли мне жену, вдову в Москве. Муж её железнодорожником был, да утонул по пьянке... Хорошая такая женщина, аккуратная, незлобивая. Много она со своим бывшим мужем  натерпелась, но детей вырастила. Любой её звали...

Приняла она меня, пожалела. Сердце у неё доброе было. Она всех жалела, всем добро делала. Прожил я с ней семь лет. Многому она меня научила. Жизнь понять помогла. Только не расписались мы с ней. Опасалась она, что если зарегистрируемся, то опять всё наперекосяк пойдёт. Так мы вроде как любовники и всё стараемся угодить друг другу, всё у нас по-хорошему, по-доброму, полюбовно. А шесть лет назад случилось несчастье. Попал я в аварию. Сюда, на дачу мы ехали. Дорога скользкая была, а я притомился чего-то, бдительность потерял. Ну и врезались мы в столб на обочине. Занесло меня на повороте. Её сразу насмерть зашибло, а я чудом выкарабкался. Долго в больнице лежал и всё думал, всё жизнь свою вспоминал. Всю вспомнил, до мельчайших подробностей. И стыдно мне стало. Зачем завистничал, грубил, людей обижал? Кому я что доказал? Чего я добился? Ведь всё прахом пошло! Вся жизнь наперекосяк! Вокруг меня были добрые отзывчивые люди: врачи, медсёстры, больные. Заботились обо мне, выхаживали. А я? Кому чего я хорошего в жизни сделал?! Кто меня любит и ждёт? Умру вот, и никто доброго слова не скажет. Жену-то мою, Любушку, многие добром поминали, а меня кто помянет? Тогда-то и понял я, что не так жил. В грехе, да в гордыне! Людей вокруг себя не видел, добра не делал, всё о себе заботился, свою плоть, да блуд свой тешил, а душу-то сгубил! Зачахла душа-то! Так и не расцвела, не раскрылась для добра и ласки. А ведь если подумать, много ли человеку для жизни надо? Еды - всегда вдоволь было, одежды - тоже. И жильё было, и семья. Так чего же я всё жадничал, хапал? Зачем? Ведь не стал я богат, не стал счастлив... Только в больнице я впервые свою душу-то почувствовал. Понял, что есть она у меня! И дал себе клятву, если выберусь, выживу, то всю оставшуюся жизнь добро делать буду. Жить буду, как моя Люба жила, царствие ей небесное!

- Ну, а бог-то здесь причём? - спросил Сергей.

Так ведь бог - это душа наша: доброта, совесть, любовь! Всё это от бога. Плоть наша - от родителей, она земная, а душа - от бога. Всё хорошее в человеке от бога, а плохое - от дьявола. Та авария во мне беса убила, вот душа-то и проснулась. И понял я, что есть бог! Живёт он во мне! Когда один остаюсь - советуюсь с ним, спрашиваю, так ли поступаю? И чувствую, что отвечает он мне. То одобряет, то подсказывает, учит.

А я то деревце посажу, то кустик окучаю, собаку накормлю. Ковыряюсь в земле потихоньку и хорошо мне. А в субботу дети и внуки приезжают. И хоть не родные они мне, Любины, а привязался я к ним. Стараюсь теперь всем угодить, и они ко мне хорошо относятся, по-доброму. Люди-то хорошие оказались! Раньше-то мне казалось, что никто меня не любит. Да так оно и было... А за что меня было любить, когда я только для себя жил? А теперь я к  людям с добром и они ко мне с тем же. Бывает, конечно, и плохие люди встречаются, но их мало. Мне их жалко. Вредят они, прежде всего себе, как я когда-то. Чтоб мне раньше-то это понять! Ну да ладно. Чего уж теперь. Хорошо хоть на старости лет понял. Страшно умирать в грехе. Покуда есть силы, буду добро делать, а бог мне поможет. Есть у меня теперь бог, не один я на белом свете. Нашёл я его. В каждом человеке есть бог. Только одни понимают это, а другие не понимают. Но это не важно. Главное, чтобы человек жил в согласии со своей душёй, со своей совестью. Чтобы любил людей и делал добро. О плоти, конечно, тоже думать надо, поскольку душа в ней живёт, но спасать надо душу! Ей жить после нашей смерти. Не спасёшь душу - умрёшь навсегда. Спасёшь - снова родишься. Другая плоть будет, другая судьба. И так до тех пор, пока жива твоя душа. Впрочем, вы люди хорошие, добрые. Вы и без веры грешить не  станете.  А  мне  вера нужна. Она мне силы даёт и утешение. Один я остался. Не с кем мне поговорить кроме бога. И об одном я только его прошу, чтобы дал мне ещё пожить маленько, чтобы мог я и дальше добро людям делать. Самому мне уж ничего не надо: ни богатства, ни славы, ни женщин. Хочу только, чтобы вспоминали люди иногда обо мне. Хочу добрый след на Земле оставить.

- Да… дядя Миша, - произнёс Георгий Евгеньевич. - История очень поучительная. Ну что же, дай вам бог здоровья. А за дела добрые спасибо.

Они выпили снова и закусили.

- А в церковь вы ходите? - спросил Александр.

- В церковь? Да нет... А зачем? С богом разговаривать можно и дома, и в саду, и в лесу. И не нужны ему мои свечки, поклоны. Ему дела мои нужны, душа моя, мысли. А поклонения да славословия ему ни к чему.

Все помолчали, обдумывая услышанное. Молчание нарушил Михал Александрович.

- Ну, а ты, Георгий Евгеньевич, надолго к нам сюда пожаловал?

- Не знаю.  После завтра отец должен прилететь. Поживём здесь пока. А потом вместе с ним во Флориду.

- А это где же земля такая? Название знакомое, а что-то не припомню.

- В Америке это. Полуостров такой. У отца там вилла на берегу моря. Сегодня по телефону с ним разговаривал.

- А... Ну-ну. Значит в гости к отцу? Это дело хорошее. Навестить отца - это надо. Если хочешь, могу медку дать. Недавно свежего накачал. Отца угостишь.

- Спасибо, Михал Александрович, медку возьму. Только не за даром.

- Ладно, о цене мы договоримся.

Они посидели ещё часок. Стемнело. На небе зажглись яркие звёзды.

- Ну что же, пора и на покой. Спасибо за хлеб - соль, - произнёс Михаил Александрович, вставая из-за стола.

Усталые, но довольные все разошлись по своим спальным комнатам. В доме воцарилась тишина.