В Америку

 

На следующий день к вечеру Раковские вместе с Сашей прибыли в аэропорт Шереметьево. Рейс Москва - Вашингтон начинался в 21.00 по Москве и заканчивался в 14.30 того же дня по Нью-Йоркскому времени. Таким образом, сутки как бы увеличивались на 8 часов.

Космоплан с самолётом-носителем уже стояли под посадочной аркой. Пассажиры не спеша двигались по стеклянной галерее, глядя на заходящее на западе Солнце, которое вскоре снова начнёт быстро подниматься над горизонтом. Их ждала не прохладная сентябрьская ночь, а жаркий полдень на другой стороне планеты.

Всю вторую половину дня Раковские провели дома, стараясь получше отдохнуть и обязательно подремать, чтобы не очень чувствовать разницу во времени. Это плохо им удалось, но пока они выглядели бодрыми и немного взволнованными. Особенно волновался Александр. Ведь это был его первый полёт на космоплане. Валера и Женя тоже с нетерпением ждали очередной встречи с невесомостью, с космосом, который был для них родным домом. Им очень хотелось снова побывать на станциях "Голиаф" и "Вега", в лунном городе Мунтауне, но пока это оставалось лишь мечтой. Земные дела, школа, прочно удерживали их на планете людей. Впрочем, они и не собирались жить в космосе вечно. Просто хотелось побывать на знакомых космических станциях, увидеть знакомые лица космонавтов, услышать их международный космический жаргон, мало понятный землянам, попрыгать в космическом спортзале. А потом можно снова вернуться на Землю. В принципе и на ней можно жить!

Наконец посадка закончилась.  Задраили двери, заработала бортовая система регенерации. Пассажиры пристегнулись ремнями к креслам. Стюардесса привычно объявила высоту и скорость полёта, пожелала счастливого пути.

- А кормить нас будут? - спросил Александр.

- Ты что?! В космосе не кормят, - ответил Валерий. - Ещё мимо рта пронесёшь. Тогда тут такое начнётся! По салону будут летать пузыри из горячего чая, кофе, закуски разные. А потом всё это окажется у кого-нибудь на голове!

Женя хихикнула. - Горячий кофе кому-нибудь за шиворот попадёт! Вот смеху-то будет!

- Да, смешно, конечно. Только не тому, кто его поймает, - отозвался Валерий.

В это время за бортом космоплана послышался нарастающий шум  двигателей. Медленно проплыли мимо галерея, здание аэропорта. Вскоре показалась чёрная гладь взлётно-посадочной полосы.

- Приготовьтесь, - сказал Георгий Евгеньевич, - сейчас начнётся перегрузка. Откиньтесь в кресле, расслабьтесь и дышите глубже.

- Знаем, - заявил Валерий, - не маленькие.

Александр внутренне напрягся, пульс увеличился, сердце застучало где-то в висках.

Гул за бортом резко усилился, космоплан мелко задрожал и рванулся вперёд. Сашу вдавило в кресло. Дыхание остановилось, перед глазами всё поплыло. Он с трудом сделал вдох и, скосив глаза, посмотрел в иллюминатор. Мимо всё быстрее мчалась трава, дорожки аэродрома, сигнальные огни. Кресло качнулось и всё поплыло куда-то вниз, стало проваливаться. Трава исчезла, под ними возник сумрачный лес, за ним дома, огни и панорама огромного города. Город качался, плыл куда-то в сторону и становился всё меньше. Земля окуталась вечерней дымкой, а облака, освещённые заходящим солнцем, быстро приближались. Они были большие, рыхлые и очень чистые. Хотелось потрогать их рукой, погладить. Саша судорожно вдыхал воздух, не сводя глаз с иллюминатора.

Вздрагивая, космоплан прошил облака, как иголка вату, и они оказались внизу, серебристые, ослепительно белые и уже небольшие, кучерявые как барашки. Земля погрузилась во мрак, а впереди сияло яркое ослепительное Солнце. Оно поднималось всё выше и небо становилось всё синее, темнее. Самолёт-носитель неудержимо рвался вверх.

Саша уже немного освоился с перегрузкой, дыхание стало спокойней, сердце стучало тише. Перегрузка вроде уменьшилась, но вдруг опять возросла.

- Включились ракетные двигатели, пояснил Валера. Сперва, мы летели как обычный реактивный самолёт, а теперь летим как ракета, на собственном жидком кислороде. Атмосферного уже не хватает.

Голос у Валеры стал какой-то хриплый, сдавленный. Чувствовалось, что ему трудно говорить. Саша кивнул, хотя и не очень понимал, чем реактивный двигатель отличается от ракетного. Вдруг он заметил, что крыло самолёта-носителя уходит назад, прижимаясь к фюзеляжу. Валера тоже заметил это.

- Меняем стреловидность, - прокомментировал он. - Скоро звуковой барьер преодолеем.

И как бы в подтверждение его слов Александр почувствовал лёгкий толчок и тишину наступившую вслед за ним. Лишь вибрация корпуса да отдалённый гул сопровождали полёт.

- Всё, проскочили барьер, - сказал Валерий. - Звук двигателей уже не может нас догнать.

А разгон продолжался. Небо становилось всё темнее, а Солнце всё ярче. На него невозможно было смотреть. Георгий опустил светофильтр на стекло иллюминатора. Женя сидела тихо, как мышка, и держала маму за руку. Ей не нравилась перегрузка, ей нравилась невесомость.

Но вот послышался новый нарастающий гул. Корпус космоплана завибрировал и стреловидное крыло самолёта-носителя провалилось вниз.

- Всё, - заявил Валерий, - оторвались.

- Как оторвались? - с тревогой спросил Александр.

- Оторвались от носителя.

- Зачем? - не понял Саша.

- Он нам больше не нужен.  Он же не может улететь в космос! Такая бандура! Теперь мы полетим самостоятельно.

- А... Я думал, сломалось что-нибудь.

- Чудак ты, - усмехнулся Валера.

- А куда же носитель делся?

- Обратно на аэродром полетел. Теперь он спокойненько будет планировать до самой Москвы. Ему и топливо тратить не надо.

Перегрузка слегка уменьшилась.

- Приготовьтесь, - сказал Георгий Евгеньевич, - скоро невесомость.

- А что надо делать? - спросил Александр.

- Сидеть спокойно и не махать руками. А то некоторые пытаются плыть.

- Высота 60 километров, скорость 4 километра в секунду, - объявила бортпроводница.  - Разгон заканчивается.  Пассажирам, которые плохо переносят невесомость, просьба надеть полумаски.

- Сейчас намордники оденут, - усмехнулся Валера.

- А это ещё зачем? - не понял Саша.

- Это тем, кого тошнить будет.

- А мне надо? - с испугом спросил Александр.

- Не знаю. Смотри сам.

- А я почём знаю?

- Тогда одевай.

- А ты будешь?

- Я нет. У нас никого не тошнит.

- Ну и я не буду.

Валера пожал плечами.

Земля медленно поворачивалась под ними. Впереди показались очертания Балтийского моря. Вдруг в салоне стало необычно тихо и Саша полетел куда-то вниз вместе с космопланом. Он хотел ухватиться за что-нибудь, взмахнул рукой и стукнул Валеру по макушке.

- Тихо ты! Чего размахался?

- Падаем… - вытаращив глаза, выдавил из себя Александр.

В груди у него всё поднялось, голова закружилась, а к горлу подступил комок.

- Ааа…

- Держись! - крикнул Валерий.

- Ааа… - давился Саша, закрывая рот рукой.

Валера протянул ему полумаску.

- Дыши глубже, болван!

Александр хватал воздух ртом как рыба, выброшенная на берег.

- Ура! Невесомость! - закричала Женя. Её охватил восторг, ощущение полной свободы и лёгкости птичьего полёта. - Папа, можно я отстегнусь и полетаю немножко?

- Нет, дочка, это тебе не "Голиаф". Здесь летать нельзя. Можешь только ослабить ремни.

Но Женя отстегнула ремни и, взяв отца за руку, взмыла над креслом.

- Ой, как хорошо! А Сашка-то совсем зелёный!

Александр таращил глаза и глотал комок, подступивший к горлу. Головокружение понемногу успокаивалось, хотя ориентироваться было трудно. Понятия "верх" и "низ" исчезли.

- Я тоже хочу полетать, - заявил Валера.

- Но ты-то большой ведь уже! - не выдержала Рита. - Знаешь, что нельзя.

- Если нельзя, но очень хочется, то можно, - заявил Валерий.

- Девочка, вернись, пожалуйста, в кресло, - раздался голос парившей в воздухе стюардессы. - Ты нарушаешь правила полёта.

Георгий втянул Женю обратно и пристегнул ремни.

Понемногу все успокоились. Восторг прошёл и неприятные ощущения тоже. Саша стал озираться по сторонам. У кого-то на лице было написано блаженство, у кого-то озабоченность, а некоторые сидели зелёные, держа наготове полумаски. Лишь один пассажир надел её и корчился в судорожных спазмах.

- Как ты себя чувствуешь,  па? - спросил Георгий у Евгения Робертовича.

- Ничего, Гарик, нормально. Я же не новичок в космоплане.

- А ты, Саша, как? Выдержишь?

Александр скривил рот, пытаясь изобразить улыбку. - Ничего, уже лучше.

- Значит порядок.  В семье Раковских теперь все космонавты.  Ведь мы уже в космосе.

Александр приподнялся в кресле и стал глядеть в иллюминатор. Земля была похожа на географическую карту. Под ними проплывала Франция. Впереди был виден безбрежный Атлантический океан. Солнце поднялось высоко и уже не мешало наблюдениям. Георгий Евгеньевич открыл светофильтр.

- Красиво-то как! - произнёс Александр. - Я слышал, что Земля из космоса очень красивая, но никогда не видел её.

Георгий кивнул и взял в руки свежую газету "Вашингтон пост", купленную в Москве. Евгений Робертович читал "Москау ньюс", а Валера и Женя одели стереонаушники и дрыгали ногами под ритмичную музыку, поглядывая в иллюминатор. Саша последовал их примеру. Слушание музыки окончательно отвлекло его от необычных ощущений. Понемногу все пассажиры успокоились и занялись кто чем. Некоторые даже дремали, ослабив привязные ремни и паря над креслами.

Александр глядел на яркие звёзды и в голове его бродили совсем не земные мысли. Он думал о безбрежных просторах Космоса, об иных мирах и цивилизациях, отстоящих от нас на миллионы световых лет. А ещё он подумал, что если бы был бог, всякие ангелы и архангелы, то непременно встретился бы с ними тут и сейчас. Они должны быть где-то рядом. И он усмехнулся своей мысли.

Через некоторое время появилась небольшая сила тяжести. Сначала она была почти нулевой, но постепенно увеличивалась. Голова уже не кружилась и было приятно сидеть не чувствуя своего веса. За стеклом иллюминатора возникло слабое свечение.

- Граждане пассажиры, - раздался голос стюардессы, - Через 20 минут наш космоплан совершит посадку в аэропорту города Вашингтон - столице Соединённых Штатов Америки.  Прошу всех принять удобное положение в кресле и пристегнуть привязные ремни. Мы начинаем торможение.

Наконец-то появилась долгожданная земная тяжесть. Космоплан бесшумно "горел" в атмосфере. Плазма струилась по его обшивке, по стёклам иллюминаторов. Александр смотрел как зачарованный. Солнце сверкало высоко над головой, а Земля с каждой минутой приближалась. Вдали показались очертания Американского континента. Перегрузка нарастала. Вот пламя уже слилось в сплошную огненную пелену. Раздался нарастающий гул ракетных двигателей, космоплан вздрогнул, выбросив вперёд четыре кинжальных огненных струи и задрожал всем телом. Потом окутался струями жидкого азота, "потея" бесчисленными порами. Наконец пламя за бортом стало стихать, но гул ракетных двигателей не смолкал. Космоплан ощетинился крыльями и перешёл в горизонтальный полёт. Земля была совсем близко. Пассажиры прильнули к иллюминаторам. Вдали показались очертания огромного города. Через несколько минут космический корабль приземлился в аэропорту  Вашингтона. Все облегчённо вздохнули.

- Ну, вот мы и в Америке, - весело произнёс Георгий Евгеньевич. - Прибыли точно по расписанию, нигде не задержались. С этой минуты все забыли русский язык. Говорим только по-английски.

- О'кей, - ответил Александр, отстёгиваясь от кресла.