Оживление

 

Сентябрь. Небольшой сибирский городок Найск. Клиника специальной хирургии при медицинском институте. Операционная.

- Везут, везут, - раздались приглушённые голоса студентов.

Юля и Ольга прильнули к большой куполообразной стеклянной стене, отгораживающей операционную от зрителей, за которой бригада врачей готовилась к таинству оживления очередного пациента. Девушки стояли на возвышении и отлично видели всё.

- Ой, какой он бледный! Как мраморный. Даже инеем покрыт, - тихо произнесла Юля.

- Неужели он оживёт? Просто не верится, -  отозвалась Оля.

Юля ничего не ответила, но парень, стоявший слева от них, уверенно заявил. – Конечно, оживёт. У профессора Зверева все оживают.

Девушки посмотрели на него. Он был немного выше среднего роста, крепкого спортивного телосложения, узколицый, загорелый, с ёжиком коротких светлых волос на голове. На вид ему было 22 - 23 года.

- А вы уже видели, как оживляют? - спросила Юля.

- Много раз, - ответил молодой человек и предложил. – Хотите, я буду комментировать всё, что происходит за этой стеклянной стеной?

- Попробуйте, - согласилась девушка. - Нам всё это очень интересно.

Вокруг стены плотным полукольцом стояли студенты - медики. За ней, в белоснежной операционной, находилась бригада из четырёх врачей во главе с профессором Зверевым и телерепортёр из Москвы. Слева от них на стене висел большой телевизионный экран, на котором демонстрировалось операционное поле. Справа, на таком же телеэкране - параметры жизнедеятельности больного.

Студент со светлым ёжиком встал позади девушек так, чтобы хорошо было слышно обеим.

Из дверей морозильной камеры на высокой тележке вывезли подростка лет 14 – 15-ти. Его тёмные, аккуратно зачёсанные на бок волосы, были покрыты инеем и казались седыми, глаза закрыты, губы бескровны, на обнажённом теле искрились кристаллики льда.

Телерепортёр засуетился, стараясь не упустить исторический момент. Тележка остановилась посреди зала у операционного стола. Подростка как бревно перенесли с тележки на стол. Репортёр подошёл к профессору Звереву, снимая крупным планом его округлое, с розовыми щеками, лицо и обратился с вопросом.

- Уважаемый профессор, не согласитесь ли вы сказать несколько слов нашим телезрителям?

- Я к вашим услугам, - вежливо ответил профессор.

- Телезрители, да и вся мировая медицинская наука знают вас как ведущего специалиста в области криологии - науки о замораживании и оживлении людей. Вы со своими ассистентами провели уже десятки сложнейших операций с прекрасными результатами. Скажите, уважаемый профессор, чем примечательна и необычна сегодняшняя операция?

- С удовольствием отвечу на ваш вопрос. - Чуть заикаясь, произнёс знаменитый учёный. - Дело в том, что сегодня мы оживляем самого первого на Земле, достаточно профессионально замороженного человека. Это, кстати, и самый молодой наш пациент. Пареньку было всего 14, когда его заморозил собственный отец, профессор Губерт. С тех пор прошло 85 лет, и до сих пор никто не решался оживить Сашу - так звали этого мальчика при жизни. Мы уже замораживали и оживляли десятки людей, но они находились в замороженном состоянии сравнительно недолго, всего 2 - 3 года. Здесь же мы имеем уникальный случай рекордно длительного замораживания.

- Скажите, профессор, а почему нельзя было оживить Сашу раньше?

- Причин здесь несколько. Во-первых, наш пациент был заморожен по старой и не очень совершенной методике. Вместо крови у него в теле был специальный физиологический раствор, который изобрёл сам профессор Губерт. Этот раствор нами уже давно не применяется. Он давал неплохие результаты на мелких животных: кошках, собаках, кроликах, но для людей и обезьян он не очень подходит. Нам удалось создать новый раствор, совершенно безвредный, и 5 лет назад мы заполнили им организм Саши. Затем мы усовершенствовали методику оживления, которая практически свела к нулю риск криологических осложнений. Но главная причина не в этом. Дело в том, что Александр, в результате своей же оплошности, подвергся сильному радиоактивному облучению в одной из лабораторий нашей клиники, которой в то время руководил его отец. Он получил смертельную дозу радиации, и у него сразу отказали многие жизненно важные органы. Нужны были годы, чтобы организм Саши сам очистился от радионуклидов, но этого времени у парня не было. Дни его были сочтены.

Вот тогда-то отец мальчика и решился на рискованный эксперимент. До этого он проводил опыты по замораживанию только на животных и не известно, когда бы он перенёс их на людей. И с животными-то дело шло не лучшим образом. У профессора Губерта не было никакой уверенности в успехе этого эксперимента, но у него не было выхода! Он надеялся, что если не ему, то его ученикам удастся найти безопасную методику оживления, и что Сашу, в конце концов, спасут.

За этот рискованный и не разрешённый медицинским советом Института эксперимент, профессор Губерт был снят с должности директора клиники и до конца жизни работал старшим научным сотрудником. Ему многое удалось сделать в области оживления крупных животных, но оживить сына он так и не решился. Слишком велик был риск потерять его навсегда.

Три года назад мы тщательно исследовали организм Саши на радиоактивность и убедились, что он больше не "светит". Большинство радионуклидов распалось. Остатки вредных веществ мы выведем из организма с помощью сорбентов. Больному предстоит сейчас сложная операция по пересадке костного мозга, который должен взять на себя функции кроветворения и избавить Сашу от лейкемии. Мы также заменим ему селезёнку, поджелудочную железу и яички.

- Скажите, профессор, если не секрет, кто является донором новых органов, которые вы собираетесь пересадить Саше?

- Донором является сам больной. Как известно, наша клиника пользуется донорским материалом, полученным от самих оживляемых. Необходимые для пересадки органы мы выращиваем в лабораториях клиники из единичных соматических клеток, взятых у пациентов. Используя методы генной инженерии, нам удалось вырастить из единичных клеточных культур практически  все внутренние органы человека вне его организма. Это сердце, почки, печень, селезёнка и так далее, а также все железы внутренней секреции. На выращивание какого-либо органа ускоренными методами требуется 2 - 3 года. Именно на этот срок мы и замораживаем наших пациентов, как бы выключая их из жизни.

- Скажите, уважаемый профессор, а почему вы отказались от пересадки внутренних органов, взятых у других погибших людей?

- Здесь несколько причин. Во-первых, погибает людей не так уж и много, нуждающихся в пересадке гораздо больше. Во-вторых, органы погибших не всегда подходят для пересадки. Нужны совершенно здоровые органы достаточно молодых людей. Это ещё больше усложняет задачу. В-третьих, пересадка чужого органа вызывает в организме больного реакцию отторжения, которую мы вынуждены подавлять лекарствами. Но эти лекарства далеко не безвредны для организма. Они вызывают многие нежелательные последствия, с которыми тоже нужно бороться. Таким образом, человек с чужим внутренним органом остаётся как бы привязанным к клинике на всю оставшуюся жизнь. Это уже не совсем полноценный человек. После наших же операций, пациент воспринимает новые органы как свои собственные и полностью выздоравливает. Нам удавалось спасать людей пострадавших в автокатастрофах, заменяя им по два, три и даже четыре внутренних органа сразу. Главное - это быстро заморозить человека, не дав ему умереть, что весьма непросто.

- Спасибо, уважаемый профессор, за интересное интервью. Больше я не буду вас беспокоить. Разрешите мне только заснять сам процесс оживления.

- Пожалуйста, снимайте. Только пока мы не будем оживлять Сашу. Сначала мы сделаем ему все необходимые операции, а затем начнём оживление.

- И как долго будут идти операции?

- Думаю, часа за два управимся. Мы работаем сразу двумя бригадами.

- Ещё раз благодарю вас от имени телезрителей.

Телерепортёр отошёл в сторону, а к операционному столу подошли хирурги и операционная сестра.

- Ну, с богом! - сказал профессор Зверев. - Начинайте прогрев области таза и живота.

Медсестра подошла к стойке приборов и защёлкала кнопками. На индикаторах засветились цифры, замигали огоньки. Затем она подошла к безжизненному телу подростка и стала устанавливать на нём датчики. Закончив это занятие, она взяла в руку длинную штангу с большим круглым диском на конце, и стала водить им над животом и бёдрами пациента.

- Это микроволновый излучатель, - тихо произнёс светловолосый студент, стоявший позади Юли и Ольги. Девушки уже забыли о его существовании, слушая интервью профессора Зверева. - Он позволяет производить прогрев внутренних органов дистанционно, с помощью токов высокой частоты.

- Это что-то вроде домашней микроволновой печи? - спросила Юля.

- Совершенно верно, - ответил парень.

- Температура? - спросил профессор Зверев.

- Минус 35 градусов, - ответила медсестра.

- Прогревать до плюс двух. Органы для пересадки готовы? - обратился он к своему ассистенту.

- Да, - ответил тот.

- Охладите их тоже до плюс двух. Надеюсь, они уже в растворе диолина?

- Конечно, - кивнул ассистент.

- Прекрасно. Давление диолина у пациента?

- Пока ноль, - сообщила медсестра.

- Подключите диолиновый насос и дайте 20 процентов кислорода. Медсестра стала возиться с длинными шлангами, оканчивающимися блестящими толстыми катетерами. Два шланга она подключила к сонным артериям на шее подростка, два других - к бедренным артериям.

- Всё готово, - доложила она профессору.

- Сейчас они будут прокачивать свежий, насыщенный кислородом диолин через кровеносную систему мальчика, - зашептал светловолосый юноша.

- Температура? - опять поинтересовался Зверев.

 - Минус шесть, - ответила медсестра.

- Продолжайте прогрев. Готовьте инструменты, - обратился он к своим коллегам.

- Всё готово, - доложили те.

Столик с хирургическими инструментами стоял уже рядом с операционным столом.

- Ну что ж,... приступим..., - помедлив, произнёс Зверев. - Задачи каждого всем понятны?

- Понятны, - ответили врачи.

- Тогда начали!

Четверо хирургов склонились над пациентом по обе стороны операционного стола. Двое медсестёр подавали инструменты. В руках замелькали алмазные скальпели, крючки, зажимы, пинцеты, пилки. Иногда слышались короткие реплики. Работа закипела.

Через пару часов Сашу прооперировали, и сейчас хирург зашивал последний разрез в области селезёнки. Вернее, не зашивал, а заклеивал рану специальным физиологическим клеем. Это был белый порошок, который активно впитывал воду. Смачиваясь, он превращался в липкую массу, которая быстро твердела, становясь упругой, как резина. Кровь останавливалась, а края раны прочно слипались. В последствии шов прорастал соединительной тканью, а клей полностью рассасывался. При этом на теле практически не оставалось рубцов.

- Ну что же, - произнёс профессор Зверев, - начинаем оживление. Сестра, поднимайте температуру тела до 37-и градусов.

Одна из медсестёр приступила к дальнейшему прогреву тела Саши высокочастотным излучателем.  Иней на его теле уже растаял и превратился в капельки воды. Паренёк лежал весь мокрый, будто в холодном поту.

- Поднимайте давление диолина до 80-ти, кислород до 30%. Кровь готова?

- Да, - ответила старшая медсестра. 

- Начинайте постепенную замену диолина на кровь.

Светловолосый парень стал тихо комментировать происходящее.

- Диолин - это такой физиологический раствор, который содержит лишь небольшое количество воды, - зашептал он Юле в ухо. - При замерзании он не расширяется, как вода, а наоборот, немного уменьшается в объёме. Он не образует кристалликов льда и не травмирует стенки кровеносных сосудов и клеточные мембраны. Он способен переносить кислород не хуже крови, а также питательные вещества и лекарства. В общем, диолин способен на время заменить кровь. Вот почему диолин закачивают в тело человека при замораживании. Теперь его снова заменят на настоящую кровь.

- Температура? - спросил профессор.

- Плюс 28.

- Продолжайте прогрев. Следите за энцефалограммой мозга.

К этому времени Саша был уже весь опутан проводами и датчиками. Десятки приборов контролировали его организм.

- Как биотоки? - спросил профессор.

- Пока ничего нет, - ответила медсестра.

- Включите нейростимулятор.

- Есть слабые импульсы! - доложил врач, стоявший рядом с прибором.

- Температура?

- 37 градусов. Прогрев отключён.

- Поднимите ещё на полградуса.

- Сейчас.

- Как сердце?

- Фибриляция. Запускаться не хочет.

- Дайте разряд.

Тело Саши дёрнулось от сильного электрического разряда в область сердца.

- Есть слабые сокращения, - доложила медсестра.

- Дайте больше кислорода. Дайте 40%. Как дыхание?

- Отсутствует.

- Дайте в лёгкие углекислоту 4%. Установите минимальный объём принудительной вентиляции. Как пульс?

- 90 ударов в минуту. Наполнение слабое.

- Давление держится?

- Нет, падает.

- Чёрт побери! Он не хочет жить! Сколько влили крови?

- Три с половиной литра.

- Продолжайте замену. Снотворное в кровь ввели?

- Да, - ответила медсестра. - Он спит.

- Пусть спит. Рано ему ещё просыпаться.

- У нас мало крови, профессор, - неожиданно заявила медсестра. - Придётся израсходовать все запасы.

- Что же вы раньше молчали?! - возмутился Зверев.

- Я не знала, что потребуется так много...

- Надо же понимать, что у парня не работает система кроветворения и иммунная система! То, что мы ему сейчас пересадили, заработает не сразу. Нужна хорошая свежая кровь. Много крови!

Профессор огляделся вокруг, взял микрофон и сказал.

- Товарищи студенты! Кто может дать нашему пациенту кровь? Нужна первая группа, резус отрицательный.

Среди студентов началось движение.

Светловолосый студент посмотрел на девушек и сказал: - У меня первая группа.

- И у меня, - заявила Юля.

- Тогда пошли, - предложил парень. – Кстати, меня зовут Сергей.

- Очень приятно, а меня Юля.

- У вас красивое имя.

- У вас тоже.

Сергей и Юля, надев халаты, вошли в донорский кабинет. За ними ещё несколько студентов.

- Куда?  Куда  так много?!  - запротестовала медсестра.  - Вот вы двое останьтесь, а остальные за дверь, в очередь!

Сергей и Юля легли на топчаны и оголили правую руку. Медсестра подошла сначала к Сергею, держа тонкий шланг с длинной блестящей иглой на конце. Она протёрла кожу спиртом и ввела иглу в вену, наблюдая, как стеклянная колбочка в середине шланга наполняется кровью. То же самое она проделала с Юлей.

Они лежали на тележках и представляли себе, как их кровь скоро вольётся в истерзанный организм подростка, доставляя ему питательные вещества, лейкоциты, гормоны.

«Бедный ребёнок, - думала Юля, - В четырнадцать лет столько пережить! А что ждёт его в будущем? Поправится ли он? Будет ли полноценным? Это только богу известно».

«А эта Юля очень недурна собой и голос приятный, - думал Сергей. – Надо бы как-то продолжить знакомство».

Тем временем в операционной врачи заканчивали священнодействие.

- Как дыхание? - спросил профессор.

- Самостоятельное.

- Пульс?

- 86, наполнение хорошее.

- Активность мозга?

- Ниже нормы. Состояние заторможенное.

- Температура?

- Тридцать семь и две, держится без прогрева.

- Хорошо, - отметил Зверев. - Пусть спит до утра. Утром разбудим. Все свободны.  Больного в реанимацию. Держать на капельнице постоянно. Непрерывный контроль за всеми параметрами организма. Благодарю за работу, коллеги!

Студенты начали расходиться. Сергей и Юля вышли из кабинета и улыбнулись друг другу. В теле чувствовалась необыкновенная лёгкость и слабость, голова слегка кружилась, их заметно покачивало.

Юля ухватилась за плечо Сергея. Он ласково посмотрел на неё.

- Ты не возражаешь,  если я подержусь за тебя? - спросила она, не  заметив, как перешла на «ты».

- Конечно, нет, - поспешно ответил Сергей, - держись, сколько хочешь. Сквозь загар его кожи проступала заметная бледность.

У выхода их дожидалась Ольга.

- Вы живы? - с усмешкой спросила она. – Я думала, из вас всю кровь выкачали.

- Да нет, ещё немного осталось, - мрачно пошутил Сергей.

- Вам теперь причитается вознаграждение.

- Мы сделали это без-воз-мез-дно! - шутливо заявил Сергей. - Но неплохо бы теперь подкрепиться, пропустить по чашечке горячего кофе, восстановить силы. Может, зайдём в кафе?

- Пожалуй, - согласилась Юля.

И молодёжь отправилась в кафе.