Крушение
Сергея арестовали во вторник утром. Это было как гром среди ясного неба. Вернувшись из Парижа, он почти совсем уже успокоился и собирался сдавать первый экзамен, решив, что Анатолий смирился со своей участью евнуха, и вдруг арест. У входа в институт его поджидала милицейская машина.
"Значит всё-таки заявил, гад, - огорчённо подумал студент. - Ну что же, пусть докажет, что это я превратил его в "оно". Свидетелей-то не было!"
На первом же допросе следователь предъявил Сергею обвинение в причинении Анатолию увечья, повлёкшего за собой расстройство психики и здоровья. В качестве заявления от потерпевшего к делу была приобщена его предсмертная записка.
Узнав о самоубийстве Анатолия, Сергей был сражён. Он не рассчитывал на такой поворот событий. Студент как-то сразу сник и во всём признался. Это был внезапный удар, который сломил его волю к сопротивлению. Известие о смерти жокея, его записка, повергли Сергея в смятение. Он понял, что всё рушится: и институт, и медицинская карьера, и женитьба на Юле, и вообще вся привычная благоустроенная и многообещающая жизнь. Ему придётся расстаться со свободой, с товарищами, с Юлей, со всеми планами на будущее. Отныне его обитель - тюрьма, а его товарищи - заключённые в ней преступники. Отрицать что-либо было уже бесполезно. Оправдываться, плакать, умолять суд о снисхождении он не хотел. Сергей считал себя виновным в смерти Анатолия и готов был положить голову под топор правосудия.
Тюрьма представляла собой обычный многоэтажный жилой дом на окраине Найска. Только рамы на окнах имели повышенную прочность, да стёкла были ударостойкие. Внешне она выглядела даже красиво и совсем не портила улицу, но узники не могли видеть эту красоту. Дальше внутреннего двора их не пускали.
Сергея поместили в следственный изолятор, который представлял собой обычный однокомнатный гостиничный номер на 9-ом этаже. Из него открывался неплохой вид на город, вот только внизу ничего не было видно. Узникам, жившим на нижних этажах, повезло. Они могли видеть своих родных и знакомых с довольно близкого расстояния и переговариваться по мобильному телефону.
В камере была кровать, стол, тумбочка, два кресла, телевизор, компьютер, телефон, душевая и туалет. Разрешалось получать книги и писать. Телефон был отключён. Два раза в сутки узников выводили на прогулку во двор. Подследственный до приговора суда не считался преступником и пользовался всеми правами граждан, кроме свободы передвижения и общения. Сергею сохранили его причёску, одежду, неплохо кормили, однако аппетита у него не было. На него навалилась тоска, апатия и раскаяние за то жестокое наказание, которому он подверг Анатолия. Он валялся на койке и в голове его непрестанно крутилась одна мысль. "Как так получилось, что Анатолий покончил с собой? Этого не должно было быть!.. В чём он, Сергей, ошибся? Чего не учёл? Бойцовского характера Анатолия? Алкогольной интоксикации? Ещё каких-то обстоятельств?" Сергею не хотелось жить, но покончить с собой здесь было невозможно. Он решил не впутывать Юлю в эту историю и на вопрос следователя о причинах своего поступка нехотя произнёс:
- Поссорились мы.
- Из-за чего?
- Так просто. Характерами не сошлись. Психологическая несовместимость.
- Но всё-таки была же какая-то причина? - настаивал следователь.
- Он видел во мне конкурента своей спортивной славе и оскорбил меня. Хотел выжать из команды.
Но следователь и адвокат-защитник не унимались. Преступление студента не укладывалось в рамки обычной ссоры. Сергей мог бы побить Анатолия, даже убить в порыве гнева, но тут чувствовалось хорошо продуманное и заранее подготовленное преступление. Следователь и защитник чувствовали, что подследственный не откровенен и что-то скрывает, однако на все дальнейшие вопросы Сергей решил не отвечать и окончательно замолчал. Сколько ни бились следователь и адвокат, он не сказал им ничего нового.
Через день о случившемся стало известно в институте. Тут же собрался Совет преподавателей и студентов. На Совете большинством голосов было решено отчислить студента Майорова из института за поведение не совместимое со званием врача. Немногочисленные голоса друзей Сергея, его однокурсников и профессора Лебедева, предложивших дождаться окончания следствия и решения суда, не возымели действия.
Юля узнала о случившимся в среду. Накануне она провела бессонную ночь, так и не дождавшись своего "чижика". Она обзвонила всех знакомых, больницу, милицию, но ничего не узнала о его местонахождении. Сергей исчез, как в воду канул! Больше всего Юля склонялась к мысли, что он стал жертвой мести Анатолия. Она представляла себе его изуродованный труп в какой-нибудь сточной канаве или на дне реки и кожа её покрывалась мурашками.
Наконец Юле позвонили из милиции и сообщили, что местонахождение Сергея Майорова установлено. Он арестован и находится в следственном изоляторе городской тюрьмы. Все вопросы относительно его ареста она может задать следователю. Юля, бросив все дела, помчалась в прокуратуру. Она ехала и ругала себя за всё случившееся. Зачем она рассказала Сергею об изнасиловании, почему не заявила сразу в милицию?! Всё это её гордость, её самолюбие! Сидел бы сейчас Анатолий в тюрьме, а Сергей гулял на свободе. Теперь же всё получилось наоборот.
Она ехала и вспоминала, как хорошо ей было с Сергеем в последние дни. Какой он был нежный и ласковый, какие прекрасные слова шептал он ей в минуты их близости. Всё было так, как будто и не было между ними размолвки, разлуки. Они ещё крепче полюбили друг друга. Раньше Сергей был скуп на красивые слова, он не любил, стеснялся их. Теперь же его словно прорвало. Он становился перед Юлей на колени, целовал ей руки, прижимался лицом к животу и шептал:
- Дорогая, родная, любимая, прости меня!
- За что? - спрашивала Юля.
- За всё! - отвечал Сергей. - Ты святая, ты богиня! Я люблю тебя больше жизни. Всё будет у нас хорошо. Мы всегда будем вместе, мы будем счастливы!
Он словно торопился сказать ей все ласковые слова, которые накопились у него в душе, отдать все ласки, которые ещё не отдал. Он словно боялся, что не успеет, не сможет досказать, долюбить, доласкать. Юля понимала это как раскаяние за ту боль, которую он причинил ей своей неожиданной предательской женитьбой на Вале. Она ехала и вспоминала все дни, проведённые вместе с Сергеем. Все, начиная с их знакомства в клинике и до вчерашнего дня, когда он не вернулся их института. Она решила рассказать следователю всё и о себе и о своём друге. К чёрту гордость, к чёрту самолюбие! Она готова ползать на коленях, чтобы вымолить прощение для Сергея.
Следователь, Николай Алексеевич, принял Юлю весьма сдержанно.
- Вы, девушка, кто ему будете?
- Жена, - не задумываясь, ответила Юля.
- Как жена? По моим сведениям он женат на другой. Его жену зовут Валентина и живёт она под Самарой.
- Да, это так. Но ту девушку он бросил. Он не живёт с ней.
- Помилуйте! Он же совсем недавно женился, а вы говорите, бросил! Что-то я вас не пойму.
Юля замолчала. Краска залила её лицо.
- Или вы хотите сказать, что Сергей, женившись на Вале, живёт с вами?
- Да. Именно это я и хотела сказать.
- И вы думаете, что делаете Майорову добрую услугу, сообщив следствию о ваших с ним отношениях? Вы думаете, что его и ваше аморальное поведение может чем-то ему помочь?
- Поймите же, что у него нет здесь человека ближе меня! Никто не может ему помочь кроме меня! Это я во всём виновата!
- Это уже интересно. Ну что же, расскажите всё, что считаете нужным. С этой минуты мы становитесь официальным свидетелем. Предупреждаю вас, вы обязаны говорить правду и только правду. Наш разговор документируется. За дачу ложных показаний вы можете быть привлечены к уголовной ответственности. Я слушаю вас, пристегните микрофон и начинайте.
И Юля рассказала следователю всё. Всю историю их отношений с Сергеем и то, как в апреле она была изнасилована Анатолием. Николай Алексеевич внимательно выслушал исповедь Юли. Потом выключил микрофон и сказал:
- Вот вы, голубушка, выставляете Майорова чуть ли не ангелом небесным, который запутался в женщинах и обстоятельствах. Я верю в вашу искренность, в ваши чувства, но мне приходится учитывать и другое. Факт изнасилования нигде не зафиксирован и сейчас доказать его практически невозможно. Подследственный, ваш Сергей, вёл двойной, аморальный образ жизни. Он не предпринимал никаких попыток развестись с Валей. Выходит, он обманывал вас, успокаивал обещаниями. А потом, в один прекрасный день, бросил бы вас с ребёнком и уехал к жене. Вот и из института на наш запрос прислали решение Совета и характеристику. По мнению Совета, ваш "герой" совершил профессиональное преступление. Он использовал знания полученные в институте, знания врача, для нанесения увечья своему товарищу по команде. В характеристике отмечено, что студент Майоров морально не устойчив, хотя и способен к учёбе.
Юля не знала, что и ответить следователю. Отчаяние охватило её.
- Всё это неправда! - воскликнула она. - Сергей не виноват. Это Валя окрутила его с помощью родителей. Он любит меня и никогда не бросит. Это я рассказала ему об изнасиловании. Это из-за меня он кастрировал Анатолия и сидит теперь в тюрьме!
- А вы знаете, что из-за Сергея Анатолий покончил с собой?
Юля побледнела.
- Как? Я ничего об этом не знала...
- Да, да. Ваш Сергей довёл его до самоубийства.
Юля молчала.
- Вашему другу грозит немалый срок. Ваша любовь и преданность Сергею заслуживают уважения, но повлиять на решение суда они не смогут. Всё складывается против него. Вот если бы удалось доказать факт изнасилования, тогда другое дело. Но Анатолий мёртв, а других свидетелей не было.
- Но его видели в раздевалке с окровавленной щекой. Это я ему разодрала её ногтями.
Следователь задумался.
- Всё это может быть и так, но он то наверняка объяснил это тем, например, что поцарапался о ветку или ещё что-нибудь придумал. И опровергнуть сейчас это невозможно. Впрочем..., можно попробовать сделать экспертизу, пока его не похоронили. Следы от царапин должны сохраниться. Вы согласны поехать в морг и показать, как это было?
- Согласна.., - тихо ответила Юля и сердце её сжалось от страха.
- Ну что же, тогда поехали.
Следователь вызвал судебных экспертов и они отправились на служебной машине.
В морге было холодно и прозектор выдал им синие халаты. В них было хоть немного теплее. Юля не раз бывала в морге на практических занятиях по изучению внутренних органов человека и их патологии. Поэтому морг не произвёл на неё особого впечатления. Но когда она увидела на мраморном столе синее обнажённое тело Анатолия, его неподвижное, оскалившееся лицо с застывшей на губах саркастической гримасой смерти, заострившийся хищный нос, покривившуюся, со следами верёвки, шею, ей стало не по себе.
- Вам нехорошо? - спросил Николай Алексеевич. - У меня есть коньяк, выпейте немного.
Юля утвердительно кивнула. Следователь достал из портфеля флягу и протянул ей. Она сделала глоток и закашлялась. Отдышавшись, хлебнула ещё. В последнее время она не притрагивалась даже к вину, не говоря уже о более крепких напитках.
Эксперты осмотрели левую щёку Анатолия и обнаружили четыре следа от ногтей.
- Вам придётся показать, как вы оцарапали его, - сказал эксперт. Юля подошла с боку и попробовала приложить руку к щеке Анатолия. Но положение руки было неестественным, неудобным.
- Так мы ничего не докажем, - покачал головой следователь. - Ведь тогда он находился сверху, а вы лежали под ним. Именно так необходимо заснять сцену изнасилования.
- Что же делать? - спросила упавшим голосом Юля.
- Не знаю. Боюсь, что ничего уже сделать нельзя. Ведь не ляжете же вы с ним ещё раз?
Её била дрожь.
- Дайте мне ещё коньяку, - сказала девушка.
- Вам много нельзя, вы же беременны, - возразил следователь.
- Ничего. Ещё два глотка. Я не могу уйти без результата.
Она отхлебнула из фляги, прокашлялась и попросила:
- Завяжите мне глаза, чтобы я не видела его.
- Неужели вы решились на это?! - воскликнул следователь.
- Да. У меня нет другого выхода.
Прозектор принёс кусок синей тряпки и завязал Юле глаза.
- Помогите мне лечь, - попросила она, подойдя к пустому мраморному столу.
Эксперты накрыли стол простынёй и положили Юлю. Холод камня сразу сковал спину.
- Несите его, - чуть слышно произнесла девушка.
Четверо мужчин подняли окоченевший трупп Анатолия и опустили на Юлю. Холодная голова его стукнулась о её лоб. Юля ощутила твёрдость и тяжесть мёртвого тела. Скрюченные руки Анатолия обняли её и всё в ней похолодало. Казалось, что жизнь уходит из неё, что Анатолий хочет унести её с собой в могилу. Страшным усилием воли она взяла себя в руки. Одну руку Юля спрятала за спину, другой коснулась лица Анатолия и сразу отдёрнула.
- Приготовились, - скомандовал эксперт и навёл телекамеру.
Следователь приложил пальцы Юли к щеке Анатолия, к тому месту, где начинались царапины.
- Теперь медленно ведите, - велел он.
Она сделала движение рукой и на синей коже покойника остались четыре белёсых полосы. Они полностью совпали со следами царапин, сфотографированных ранее.
- Всё прекрасно! - воскликнул эксперт. - Вы просто героиня! Вы Жанна д'Арк! В такое трудно поверить!
Труп Анатолия быстро убрали. Юля встала, ей развязали глаза, но она не смогла сделать ни шага. Силы оставили её и она рухнула на бетонный пол морга.
- Нашатырный спирт! Быстро! - крикнул следователь.
Её вынесли из морга и дали понюхать ватку. Потом натёрли виски. Она пришла в себя, но еле держалась на ногах. Николай Алексеевич отвёз Юлю в общежитие, напоил крепким чаем, посидел с ней часок, пока она окончательно не пришла в себя. Он был восхищён её смелостью и преданностью Сергею, говорил, что теперь всё будет хорошо, что теперь у них есть шанс. Потом дал Юле снотворное и, подождав, когда она уснёт, уехал в прокуратуру.